13. Небольшая статья Мацея Паровского/Maciej Parowski, напечатанная на стр. 72, называется:

Месяц назад мы отмечали двадцатую годовщину со для смерти Януша Зайделя. А 24 августа исполнятся десять лет, как трагически ушел из жизни Адам Висьневский-Снерг.

Самые интересные произведения из их литературного наследия – романы “Limes inferior” (1982) и “Robot/Робот” (1973) – новаторски развивавшие классические сюжеты захвата Земли инопланетянами, можно также рассматривать, как примеры захватывающей литературной дискуссии авторов с миром и… друг с другом.

Если оставить в стороне Станислава Лема, то Снерг и Зайдель оказались самыми интересными выразителями (и законодателями) польской творческой фантазии своего времени. Снерговский «Робот» был назван лучшим польским НФ-романом в результате опроса читателей, организованного в честь XXX-летия ПНР в 1976 году; “Limes inferior” – это самая популярная книга 80-х годов.

Лишь немногие помнят, что “Limes inferior” – это полемика с «Роботом». Оба романа показывали завоевание человечества пришельцами, но вершащимся без жестоких актов насилия – хотя бы таких, как в новейшем фильме Спилберга. У Снерга чужаки-сверхсущества похищают нас и вскармливают, чтобы (возможно) незаметно пожирать наши сознания. У Зайделя это завоевание обретает форму политического давления – пришельцы «одаривают» людей нежеланным общественным устройством.

В так называемой «теории сверхсуществ», изложенной в «Роботе», Снерг представляет мир в виде иерархической лестницы жизни. Зайдель в “Limes inferior” также говорит об иерархии, но имеет в виду навязанное землянам устройство классового общества, где люди делятся по степени развития ума, определяемой при прохождении теста IQ (и по лояльности), на несколько социальных классов. Герой романа – электронный валютчик и «лифтер» Снеер, помогающий за определенную плату людям подниматься по классовой лестнице. В узкому кругу было известно, что Снеер – это Снерг. Адам Висьневский-Снерг, который в частной жизни был репетитором и физиком-любителем (без специального образования, дорогу к которому ему закрыла туповатая учительница польского языка), действительно повышал (лифтировал) класс возможностей абитуриентов, поступающих в высшие учебные заведения.

Спор Зайделя со Снергом походил поначалу на дискуссию политика с философом, даже столкновение оппозиционера с оппортунистом. В сущности это было плодотворным контактом разных литературных личностей. Зайдель был писателем школы Оруэлла, он преследовал прежде всего политические жульничества. Снерг был писателем школы Дика или Кафки, его мучили философские проблемы и метафизические щели бытия; его герои скрывают себя за различными масками, действуют в различных мирах с неопределенным онтологическим статусом и, подвергаясь воздействию таинственных сил, участвуют в играх с неизвестными целями и правилами.

После отмены военного положения Зайдель должен был естественным образом стать более легко понимаемым и любимым писателем. Противник, истина, тайна, свобода, предназначение, детерминизм, целеполагание – все это после декабря 1981 года было более чем очевидным, поэтому Снерг утратил лидерские позиции.

Но спустя многие годы мы можем ревизовать оценку этого литературного матча, если вообще можно здесь этот термин использовать. В 1997 году был напечатан извлеченный из рукописей Снерга рассказ “Dzikus/Дикарь” (“Nowa Fantastyka” №№ 8, 9)… который тут же завоевал премию “SFinks” как лучший текст года. Мы находим там трогательную попытку самоанализа – из содержащихся в тексте интроспекций следует, что спор Снерга со школой, с практикой обучения был для автора «Робота» фундаментальным. Снерг исследует эту грань собственной личности, о чем вспоминают и его друзья: упрямство, максимализм, избегание замкнутых систем, неустанный перевод всего в собственную логику.

Зайдель доказал, что фантастические истории могут быть не только художественными произведениями, но и публицистическими носителями политических вызовов. Снерг становится открывателем жанра как емкого и эластичного языка, который может поддаваться эволюции и изменениям адекватно личности автора.

Адам Висьневский-Снерг писал о Роботах, Чужих, о съемочных площадках, заполненных живыми манекенами, о навязанной нам матричной механической личности или написанной кем-то свыше роли, против чего мы можем (как Робот!) пытаться бунтовать. Книги Снерга, что его злило, издавались в сериях с эмблемами фантастики. Нас не должно это сбивать с толку – он, в сущности, был писателем-фантастом, но также писателем-метафизиком, писателем-экзистенциалистом. Что, впрочем, зачастую оказывается одним и тем же.

(ЯНУШ ЗАЙДЕЛЬ комментарий — окончание)

Следующего сборника читателям пришлось ждать десять лет – том “Przejście prez lustro/Переход через зеркало”, содержащий 17 рассказов (включая дебютный), опубликовало издательство “Iskry” в своей очень популярной серии “Fantastyka-Przygoda” в 1975 году.

В следующем, 1976 году издательство “Nasza Księgarnia” выпустило том “Iluzyt/Илюзит”, содержащий 15 рассказов и прекрасно иллюстрированный АНТОНИЕМ ХОДОРОВСКИМ/Antoni Chodorowski.

В этом же издательстве в 1981 году вышел из печати следующий, похожий по оформлению, том рассказов писателя “Feniks/Феникс”, содержащий 10 рассказов (половина из которых была почерпнута из первого тома рассказов – “Jad mantezji”, а вторая половина датирована 1980 годом) и замечательно иллюстрированный АНТОНИЕМ БОРАТЫНЬСКИМ/Antoni Boratyński.

И последним прижизненным сборником рассказов писателя оказался том “Ogon diabła/Хвост дьявола”, опубликованный в 1982 году издательством “Krajowa Agencja Wydawnicza” в его серии “Fantazja – Przygoda – Rozrywka” и содержащий 18 рассказов, в том числе несколько новых, но в основном перепечатанных из предыдущих томов.

Уже после смерти писателя, в 1986 году появились два тома избранных рассказов Я. Зайделя – “Dokąd idzie ten tramwaj?/Куда идет этот трамвай?” (16 рассказов, изд. “Księżka I Wiedza”, серия “Biblioteka «Fantastyki»”) и “Wyższe racje/Высшие соображения” (25 рассказов, составитель Марек Орамус, изд. “Wydawnictwo Poznańskie”, серия “SF”).

Том “List pożegnalny/Прощальное письмо”, выпущенный издательством “Alfa” в 1989 году, как бы завершил (в соответствии с названием) эпопею с публикацией коротких текстов Я. Зайделя. В этот том вошли 17 (в том числе несколько не публиковавшихся) рассказов, конспекты написанных и ненаписанных романов, фрагменты неоконченного романа “Drugie spójrzenie na planetę Ksi”, воспоминания о писателе, библиография его художественных произведений.

И уже в новом веке, в 2010 году, в издательстве “superNOWA” вышел из печати сборник из 33 избранных рассказов Я. Зайделя, составленный вдовой писателя, Ядвигой Зайдель — “Relacja z pierwszej ręki/Сообщение из первых уст”.

В 2017 году издательством “Związek Stowarzyszeń «Fandom Polski»” выпущен небольшим тиражом сборник “JA Zajdel” (напоминаю, что Януш Зайдель вообще-то Януш Анджей Зайдель), в который включены юношеские стихи писателя, шутливые лимерики, стихи из романов “Limes inferior” и “Paradizja”, а также стихи, написанные незадолго до смерти. Сборник оснащен предисловием Ядвиги Зайдель, послесловием литературоведа доктора философии Эдиты Рудольф и иллюстрирован МАЛГОЖАТОЙ ПУДЛИК.

Первый роман Я. Зайделя вышел из печати во все том же (дружественном, надо полагать, писателю) издательстве “Nasza Księgarnia” через год после издания первого сборника рассказов – в 1966 году. Назывался он “Lalande 21185”.

В название романа вынесено название одной из самых близких к Солнцу звезд, располагающейся в созвездии Большой Медведицы.

Туда-то и летит земной космический корабль с межзвездной исследовательской экспедицией, которой предстоит открыть новые планетные системы, исследовать две планеты и обнаружить на них следы деятельности неземной цивилизации. Книгу иллюстрировала ТЕРЕЗА ВИЛЬБИК/Teresa Wilbik.

Роман переиздан почти полвека спустя — в 2013 году издательством “Solaris”.

Следующий роман – “Prawo do powrotu/Право на возвращение” был издан все там же – в издательстве “Nasza Księgarnia” в 1978 году и переиздан (с той же обложкой и тем же оформлением) десять лет спустя – в 1988 году. Иллюстрации (довольно-таки симпатичные) АНДЖЕЯ БЕНЬКОВСКОГО.

Это фантастический детектив, действие которого разворачивается на межзвездном корабле, чье управление оказывается вдруг перехваченным в процессе полета. Что это – акт саботажа, бунт бортового компьютера или вмешательство представителя иного разума? Найти ответ на этот вопрос и пытается капитан корабля – Камиль.

Ну вот то есть очень традиционные эти первые романы: космические полеты, невиданная техника, роботы, вычислительные машины, инопланетные цивилизации (или по меньшей мере их следы) и т.д.

Но вот приходит 1980 год и появляется “Cylinder van Troffa/Цилиндр ван Троффа” (изд. “Czytelnik”).

К настоящему времени роман переиздан в 1990 (изд. “KAW”), 2000 (изд. “Prószyński i S-ka”), 2008 (изд. “superNOWA”) годах.

Роман “Limes inferior” приходит к читателям в 1982 году (изд. “Iskry”) и переиздается в 1987 (изд. “Iskry”) а также 1997 и 2010 (изд. “superNOWA”, одинаковая обложка) годах.

Роман “Wyjscie z cienia/Выход из тени” печатается в 1983 году в издательстве “Czytelnik”

и переиздается в 1990 (изд. “Wydawnictwo Literackie”), 2001 (изд. “Prószyński I S-ka”) и 2007 (изд. “superNOWA”) годах.

Роман “Cała prawda o planiecie Ksi/Вся правда о планете Кси” печатается в 1983 году (изд. “KAW”), переиздается в 1991 (изд. “Wydawnictwo Literackie”) и 2005 (изд. “superNOWA”, с добавлением фрагмента неоконченного романа) годах.

И, наконец, роман “Paradyzja/Парадизия” был впервые издан в 1984 году (изд. “Iskry”) и переиздан всего единажды – в 2004 году (изд. “superNOWA”).

Ну вот – поскольку мы уже видели, как Зайдель издается в Европе и Америке, посмотрим, как обстоят дела с изданием на русском языке.

Рассказы Я.Зайделя публиковались в журналах «Пионер» (1966), «Юный техник» (1972), «Вокруг света» (1973),

«Техника – молодежи» (1984), «Студенческий меридиан» (1988),

«Кентавр» (1993), «Фантакрим-МЕГА» (1994);

альманахе «На суше и на море» (1968);

антологиях «Случай Ковальского» (1968), «Вавилонская башня» (1970), «Симпозиум мыслелетчиков» (1974),

«Практичное изобретение» (1974), «Скальпель Оккама» (1985), «Рай земной» (1990);

Существуют, наконец, мало (или, скорее, микро)тиражки «Предел» (ок. 2015), «Цилиндр ван Троффа» (2011) и «Цилиндр ван Троффа» (2016).

В первом перепечатаны все переведенные на русский язык рассказы (числом 28), а также романы «Предел/Limes inferior» (в пер. Е. ВАЙСБРОТА) и «Цилиндр ван Троффа» (в пер. Ю. АНДРИЕНКО); во втором – 25 рассказов и роман «Цилиндр ван Троффа»; третий – это перепечатка второго с добавлением романа «Предел».

И последнее – из семи романов Я. Зайделя официально переведен и издан один-единственный – “Предел/Limes inferior” (1989).

Второй перевод – «Цилиндр ван Троффа» не имеет официального статуса и малодоступен.

Пять романов и примерно две трети рассказов (более 50) на русский язык никогда не переводились. Такие вот пироги, дорогие мои мальчики и девочки…

А о премии имени Януша Зайделя

поговорим как-нибудь в другой раз…

В порядке дополнения к предыдущему посту.

С биобиблиографией Януша Зайделя можно познакомиться на сайте ФАНТЛАБ вот ТУТ Биография, правда, скудноватая, библиография суховатая (обложек книжных кот наплакал, иллюстрациями тоже составитель не озаботился), да и исправить кое-что надо было бы. Формально правильно, конечно, что писатель опубликовал более 50 рассказов в журналах и антологиях. Правильнее, однако, было бы написать, что всего опубликовал он более 80 рассказов, то есть чуть ли не вдвое больше. Ну и так далее.

Все представленное ниже – не столько связный биобиблиографический текст, сколько заметки на тему и по поводу. Так к ним и следует относиться.

Итак, Зайдель и фантастика. Пан Януш помимо научной работы весьма активно занимался популяризацией науки, что не могло не привести его к знакомству с очень интересным человеком – «польским Хьюго Гернсбеком» Збигневом Пшировским/Zbigniew Przyrowski (1921 – 2008).

Пан Збигнев в 1950-х годах основал замечательный журнал “Młody Technik” (форматом похожий на наш «Юный техник», но рассчитанный на более взрослую читательскую аудиторию – примерно как наш «Техника – молодежи») и 31 год был его главным редактором. А будущий лидер польской social fiction совместно с братом написал и принес в журнал статью «Идеи братьев Зайдель». Речь в ней шла о создании совершенно фантастических на ту пору, решительно непрактичных, но очень интересных технических устройств. Статья была напечатана и проложила дорогу новой журнальной рубрике “Pomysły dziwne, zwariowane I takie sobie/Странные, сумасшедшие и так себе идеи”. Пшировский же разворачивал в это время в журнале еще одну новую рубрику «Научная фантастика» и нуждался в хороших текстах. Зайдель решил испытать свои силы в новой для себя области и принес пану Збигневу рассказ “Tau Wieloryba/Тау Кита”, который тот с удовольствием напечатал в октябрьском 1961 года номере журнала.

А дальше пошло-поехало. В 1960 – 1970-х годах рассказы Зайделя появлялись на страницах следующих журналов и газет: “Młody Technik”, “Astronautyka”, “Na przelaj”, “ITD”, “Horyzonty Tecniki”, “Alfa”, “Plomyk”, “Przyjazń”, “Przyjaciel przy pracy”, “Przegląd Techniczny”, “Perspektywy”, “Panorama”, “Razem”, “Tygodnik Demokratyczny”; позже к ним присоединились “Fantastyka” и “Nowa Fantastyka”, “Kwazar”, “Albedo”, “Widok z Wysokiego Zamku”, “Esef”. Ранние рассказы Зайделя это, можно сказать, типичные образцы классической НФ. Детально разработанные сюжеты основываются на неких научных идеях и технических разработках, тематика затрагивает освоение космоса, контакты с инопланетянами, проблемы с машинами и искусственным разумом, «чудесные изобретения». В текстах содержится обязательная в то время доза оптимизма, веры в технический прогресс и неограниченные возможности человеческого разума. Язык суховатый, конкретный, однако используется игра слов, проскакивают неожиданные небанальные сравнения, диалоги живые и информативные, заметны своеобразная ирония, тяга к социальной тематике и иногда морализаторству, чувствуется беспокойство, касающееся судеб индивидуума, общества и мира в целом. Например, в рассказе “Ciemność/Темнота” (1965) кроме обычной истории о исследовании космоса можно усмотреть символическое предостережение – герой рассказа, космонавт, ошибочно интерпретирует визуальные сигналы, посылаемые с поверхности изучаемой планеты, из-за пыли, осевшей на его шлеме. В рассказе “Jad mantezji/Яд мантии” (1965) Зайдель, рассказывая о людях, управляемых с помощью некоей чужеродной биологической субстанции, указывает, к чему может привести опасное стремление к манипулированию обществом. В более позднем рассказе “Skorpion/Скорпион” (1971) показан жутковатый результат вторжения в развитие человеческой психики, а “Czwiarty rodzaj równowagi/Четвертый вид равновесия” (1975) предостерегает перед безрассудной политической дестабилизацией общества.   

В 1964 году на прилавках польских книжных магазинов появилась антология НФ-рассказов “Posłanie z piątej płaniety/Послание с пятой планеты”, выпущенная варшавским издательством “Nasza Księgarnia”. Пшировский отобрал для нее 13 лучших (по его мнению) рассказов из 103, присланных на конкурс, объявленный журналом “Młody Technik” в 1962 году. Наряду с рассказом Я. Зайделя “Próba/Испытание” там напечатаны были рассказы Анджея Чеховского, Конрада Фиалковского, Стефана Вейнфельда, Витольда Зегальского и др. авторов, в основном дебютантов.

Иллюстрировал книгу ДАНИЭЛЬ МРУЗ, который использовал тот же стиль, который применил для иллюстрации «Сказок роботов» Станислава Лема, впервые изданных в том же 1964 году.

Спустя 12 лет Пшировский повторил прием, напечатав в том же издательстве “Nasza Księgarnia” антологию НФ-рассказов “Wolanie na Mleczniej Drodzie/Зов на Млечном Пути” (1976) как результат проведенного им же отбора из числа рассказов, присланных на конкурс, объявленный журналом “Młody Technik” в 1973 году – часть отобранных текстов была напечатана также в журнале. В этой антологии наряду с рассказом Я.Зайделя “Raport z piwnicy/Донесение из подвала” фигурируют рассказы Збигнева Дворака, Мацея Паровского, Виктора Жвикевича, Збигнева Простака, Кшиштофа Малиновского, Анджея Мерцика, Анджея Стоффа, Анджея Чеховского – воистину хорошая компания!

Иллюстрировал книгу ЯНУШ ВИСЬНЕВСКИЙ/Janusz Wiśniewski, и иллюстрировал очень (на мой взгляд) хорошо.

Пшировский на этом не успокоился и в 1980 году издал во все том же издательстве “Nasza Księgarnia” антологию “Drugi prog życia/Второй порог жизни”, в которую отобрал лучшие (опять же по его мнению) НФ-рассказы, напечатанные в журнале “Młody Technik” в 1956 – 1978 годах.

В этом томе помимо рассказа Я. Зайделя “Przejście przez lustro/Переход через зеркало” оказались напечатанными рассказы Станислава Лема, Конрада Фиалковского, Кшиштофа Боруня, Стефана Вейнфельда, Ришарда Саввы, Анджея Чеховского, Дариуша Филяра, Витольда Зегальского, Збигнева Дворака, Кшиштофа Малиновского, Виктора Жвикевича, Юлии Нидецкой, Януша Савашкевича, Анджея Урбаньчика, Анджея Стоффа. Иллюстрировал книгу ТОМАШ БОРОВСКИЙ/Tomasz Borowski.

Рассказам Я.Зайделя нашлось место как в культовой антологии “Kroki w nieznane/Шаги в неизвестное” издательства “Iskry” – тома 2 (1971), 3 (1972), 5 (1974), 6 (1976),

так и в томиках-антологиях популярной серии “Stało się jutro/Случилось завтра” издательства “Nasza Księgarnia”: “Szańsa geniusza” (1974); “Robot № 3” (1976); “Metoda doktora Quina” (1976).

Другие рассказы писателя вошли в состав антологий “Wehikuł wyobrazni/Машина воображения” (1978); “Gosć z glębin/Гость из глубин” (1979);

“Bliskie spotkanie I/Близкая встреча-1” (1986); “Almanach Literacki Iskier/Литературный альманах издательства «Iskry»” (1986);

“Polska nowela fantastyczna, Przepowiednia/Польская фантастическая новелла. Предсказание” (1986).

Первый авторский сборник рассказов Я. Зайделя носит название “Jad mantezji/Яд мантии”, он вышел во все том же издательстве “Nasza Księgarnia” в 1965 году и содержит 9 рассказов – самый ранний, “Robot numer trzy/Робот номер три”, датирован 1962 годом.

(Окончание следует)

8. В рубрике «Критики о фантастике» размещена статья Роберта Клементовского/Robert Klementowski “Janusz Zajdel: ostatnia dekada/Януш Зайдель: последнее десятилетие” (стр. 55 – 67). Хотя именем Зайделя названа высшая польская жанровая премия, о самом писателе русскоязычный читатель знает поразительно мало. О его творческом наследии, пожалуй, и того меньше. Поэтому мне показалось, что стоит, видимо, опубликовать хотя бы здесь перевод этой статьи, дополнив ее небольшим комментарием.

В середине семидесятых годов XX века Зайдель занимался популяризацией науки, публикуя статьи в журнале “Przyjaciel przy pracy”, – периодическом издании, посвященном безопасности и гигиене труда. Помимо прочего он обсуждал в них виды и источники радиоактивного излучения, причины несчастных случаев при работе с таковыми источниками и способы преодоления их последствий. Он считал, что в обществе существует иррациональная боязнь источников излучения, вызванная психозом атомной войны. Будучи экспертом-свидетелем (biegły sądowy), он обладал всеми нужными знаниями, чтобы разбираться в данной проблеме, когда с полной уверенностью утверждал: «Облучение дозами, не превышающими верхней границы допустимой нормы, не может вызвать никаких проявлений лучевой болезни у облученного человека».

Зайдель, когда писал эти слова, уже болел раком легких. Хотя об этом не говорилось вслух, во время одного из экспериментов руководство пренебрегло мерами техники безопасности, и экспериментаторы получили повышенную дозу облучения. Для Зайделя последствия этого оказались трагическими.

Осенью 1975 года, выполняя спущенные сверху распоряжения, дирекция Центральной лаборатории радиологической защиты вынуждена была объединить два своих отделения с назначением их руководителем человека, рекомендованного ЦК ПОРП. Зайделя намеревались перевести в другое отделение, которого в тот момент еще даже не было, без указания круга служебных обязанностей. Позже во главе этого объединенного отделения был поставлен заслуженный деятель ССПМ (ZSMP – молодежная секция ПОРП).

Януш Зайдель, сорванный с места работы, которую любил, оказался лишенным как удовлетворения от выполнения своих профессиональных обязанностей, так и общения с устоявшимся кругом друзей. Он никогда не питал иллюзий в отношении той общественной системы, в которой ему довелось жить, хотя этого и не видно из продукции его раннего литературного творчества. Допущенная в отношении его несправедливость, цинизм и бесцеремонность властей, ничтожество людей, жертвующих принципами ради карьеры – все это нашло свое место в произведениях, написанных после 1975 года. Его негативное, хоть и скрывавшееся ранее, отношение к системе заметно интенсифицировалось.

Прогрессировавшая болезнь углубила его художественное чутье, направила внимание на те области жизни, которые до тех пор не входили в круг его творческих интересов. Появились раздумья над смыслом жизни, тайной и значением смерти. «Это преступление – оснастить живое существо разумом и сознанием для того, чтобы оно осознало, что ему неизбежно придется погибнуть, что время его жизни очерчено законченной последовательностью процессов развития и распада, что его существование ограничено непреодолимым биологическим барьером» (“Adaptacja/Адаптация”).

Зайдель рисует образы одиноких героев, поставленных перед осознанием неминуемого жизненного конца. Он трогательно описывает историю Агенора, смотрителя псов-охранников последнего на Земле хранилища радиоактивных отходов (“Psy Agenora/Псы Агенора”). Когда спустя тридцать лет собаки начинают рожать мутированных щенков и дохнуть, Агенор присоединяется к ним, убивая себя.

Болезнь, а также перемена места работы позволили ему посвящать больше времени литературе и фэндому. Общение с любителями фантастики в значительной степени компенсировало ему неудачи на профессиональном уровне. Он хорошо себя чувствовал в окружении людьми, мыслящими подобно ему и живо реагирующими на очередные издающиеся книги. Появилась целая группа писателей с идентичными тематическими интересами, что углубляло ощущение общности. В 1984 году он был восторженно принят в Сташове, где появился на публике после долгого перерыва. Он был одним из основателей польского отделения WORLD SF; это было одной из причин, почему он, несмотря на болезнь, поехал в Италию в следующем году. Это была, как оказалось позднее, последняя его заграничная поездка.

Зайдель оставался одной из важнейших особ фэндома, вокруг которой группировались не только читатели, но и писатели. Гжегож Друкарчик, один из членов группы TRUST, спустя несколько лет утверждал, что вот, дескать, искали кого-то на место Лема, поэтому и вознесли на пьедестал Зайделя. Это суждение не кажется справедливым. Ибо появилась группа авторов, настроенная на ту же волну, пишущая свои произведения в том же духе. Зайдель весьма естественным образом занял в ней главенствующее место – благодаря своим творческим достижениям, зрелому возрасту, разносторонним интересам.

Он с удовольствием ездил на встречи любителей фантастики, рассказывал о своих замыслах. Считался специалистом в юридических нюансах, финансах, контактах с издательствами, налоговой системе, противоречиях и непоследовательностях общественного строя. Под его влиянием пребывали Юлия Нидецкая, Марек Орамус. При его больничной койке встречались писатели и издатели разных поколений – Вейнфельд, Вольский, Нидецкая, Енчмык, Родек, Нововейский, с ним знакомы были Жвикевич, Простак, Внук-Липиньский, Гловацкий.

Паровский вспоминает, что Зайдель опекал молодых авторов. Придумал для них «медаль имени Джорджа Оруэлла». На одной ее стороне голубь пытался вырваться из земного шара, нарисованного в виде клетки, на второй доминировал мотив разорванной цепи. Ныне эта инициатива может казаться слишком прямолинейной в своей символике, но тогда в счет принимались искренность высказывания и естественность действий. События 1980 года (августовские соглашения и основание НСПС «Солидарность»), приносившие суррогат свободы, склоняли к более смелым выступлениям против властей.

Документальным подтверждением такой эмоциональной позиции Зайделя является его стихотворение “Modlitwa Pańska 1981/Молитва Господня 1981”, напечатанная без указания автора в антологии польской поэзии “Nie w imię rozpaczy I nie w imię zemsty/Не во имя отчаяния и не во имя мести”, изданной в подполье в марте 1983 года. Страстность, насыщающая это произведение, объясняется датой его написания – 13 декабря 1981 года. Зайдель опасался введения военного положения. С сентября 1980 года он был председателем профкома НСПС «Солидарность» и знал об арестах деятелей профсоюза после такового введения. Сам он избежал интернирования лишь благодаря оперативности дирекции учреждения, в котором работал.

"Отче наш, сущий на небесах! Втянутые в самую странную из войн, заткнутыми кляпом устами мы взываем к Тебе: Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; оточи опекой Своею всю страну нашу, пусть на спины наши согнутые не обрушиваются больше палочные удары; да будет воля Твоя. Позволь исполниться горячему наших сердец желанию: пусть шпики, предатели, коммунисты перестанут топтать польскую землю! Да сорвет сила Твоя узы с тех, кто бесправно брошен в темницу, да восторжествует святая справедливость и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, чтобы мы смогли дожить до того дня, когда последний из изменников в петле повиснет на виселице. И прости нам долги наши, пусть жажда мести нас не марает, и прости нам ошибки, как и мы вот уже сорок лет прощаем. А должникам нашим, Господи, за угнетенный народ польский, за измену, насилие и тиранию Сам вынеси справедливый приговор. Пусть тяжесть измен и преступлений им до судного дня гнетет спины; и не введи нас в искушение, чтобы никто из нас не пожалел палача. Благоволи народу Твоему, который сдерживает в груди своей отчаянное рыдание, но избавь нас от лукавого, имя которому коммунизм. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь".

Указанное стихотворение и ныне остается наиболее открытым выражением Зайделем своего отношения к коммунистической системе. Его специальностью было великолепное владение эзоповым языком, способность переноса абсурдной действительности в научно-фантастические произведения при сохранении их развлекательных достоинств. До смерти, 19 июля 1985 года, он успел издать пять таких романов, но оставил конспекты очередных произведений, которые позволяют реконструировать его несбывшееся творчество.

В 1980 году вышел из печати “Cylinder van Troffa/Цилиндр ван Троффа” – первый из серии романов, которые относят к “социологическому” направлению польской НФ.

За этот роман Зайдель получил премию Министра культуры и искусства. Главный герой романа – космонавт, который возвращается на Землю спустя 150 лет отсутствия на ней и оказывается в кошмарной действительности – общество страдает от результатов генетических экспериментов. Причины упадка биологического вида homo sapiens лежат, однако, глубже. «Именно отсутствие мотивации, отсутствие целей стало причиной разложения. Не дебилизм, склонность к агрессии и прочие результаты генетических пороков, но ощущение безнадежности и бесцельности действий» (“Cylinder van Troffa”).

Читатели имели возможность ознакомиться с этим романом в газете “Kurier Szczeciński”, а его первоначальным названием было “Człowiek z rury Holfa/Человек из трубы Хольфа” – явно отсылавшее к жанровым произведениям научной фантастики, где уже сами названия указывают на то, на что читателю следует обратить особое внимание. Синопсис романа как будто бы подтверждал, что это будет характерное для Зайделя произведение, содержащее наряду с научно-фантастическими мотивами также нравоучительные размышления. Титульная «труба» (или «цилиндр») – это особое устройство, в котором время почти полностью останавливает свой бег. Находящееся в этом устройстве живое существо стареет очень медленно, что позволяет возлюбленной главного героя дождаться того момента, когда он вернется из космоса.

Прилетевшие космонавты оказываются заточенными на лунной станции, авторитарно управляемой и конфликтующей с Землей. Нашему герою удается попасть на Землю, где он интенсивно ищет свою возлюбленную. Землю населяют люди с низким уровнем умственного развития; немногочисленные ученые – презрительно называемые “доцентами” – помогают героям романа осознать масштабность преступления, совершенного в отношении части общества. Виновные в нем укрылись на Луне, чтобы там дождаться возможности возвращения на опустошенную уже планету. В этом месте замечательно видно расхождение между готовым романом и направленным в издательство синопсисом, в котором писатель обещал представить в книге «одну из возможных, оригинальную по замыслу, модель замыкания цивилизационного цикла и открывания очередного цикла развития человечества: через отделение здравого смысла от глупости, творческого мышления от деструктивной бессмысленности, умеренности от экстремизма. Отсюда, а не, как можно было бы допускать, из результатов применения атомного оружия берется название эпохи Расщепления человечества на части, одна из которых губит сама себя, а в другой концентрируются лучшие черты человечества».

Однако в конечной версии Зайдель показывает коварство этих единственно правильных развязок. Устроители генетических манипуляций, имевших целью искоренение нежелательных свойств человеческой личности, сами попали в ловушку. Пребывание нескольких поколений этой части человеческого общества на Луне негативным образом отразилось на физической форме членов популяции, из-за чего их возвращение на Землю оказалось невозможным. Часть человеческой расы вымирает на Земле, вторая же ее часть мельчает и вырождается на Луне. Трудно избавиться от впечатления, что, описывая лунный социум, Зайдель как бы примеривается к тем моделям общества, которые он представит читателям в следующих своих книгах.

В 1982 году вышел из печати лучший роман Зайделя – “Limes inferior”. К его созданию некоторым образом причастны: личность Адама Висьневского-Снерга, перипетии, пройденные Зайделем по месту его профессиональной работы, и рассказ Нидецкой “Wilki na wyspie/Волки на острове”. Симуляция деятельности, некомпетентность, угодливость и выслуживание перед властями, леность – так Зайдель оценивает научные кадры Института Ключа. «Хватило нескольких недель наблюдений, проводимых как бы “скрытой камерой” (…), чтобы Снеер полностью изменил мнение: способности, знания и результаты работы, похоже, находились в обратной зависимости от высоты выполняемых функций» (“Limes inferior”).

Это ироничное представление, несомненно, является результатом личных наблюдений автора, в творчестве которого то и дело проскальзывают колкости по адресу чванливых ученых, спесивость и догматичность которых не позволяют добиться хоть каких-либо положительных результатов. Он сам, будучи классным специалистом, вынужден был повиноваться приказам недоучек, чем-то отличившихся перед властями.

Нидецкая в рассказе “Wilki na wyspie” прослеживает ту же ситуацию: власти «вылавливают» самых умных индивидов, которые способны открыть всю правду о системе. Если в мире Нидецкой таких индивидов изолируют от общества, то героя Зайделя приглашают присоединиться к правящей элите и жить на совершенно ином уровне. “Limes inferior” описывает общество, построенное по законам, навязанным пришельцами из космоса. Автор, однако, сосредоточивается на механизмах экономики этой общественной системы, представляющей собой нечто вроде смеси коммунизма и капитализма. Кшиштоф Борунь в одной из дискуссий на радио назвал даже этот роман экономической фантастикой.

Роман многим обязан поездке Зайделя в Чикаго, где он наблюдал высокую зависимость горожан от финансовой системы, основанной на электронной информации. Отсюда, быть может, и взялся провидческий, реализованный уже на практике замысел Ключа.

«Ключ – прибор величайшей сложности. По сути дела, это миниатюрный компьютер, входящий в систему разнообразных автоматов, применяемых во всех областях жизни современного человека. Он и кошелек, и паспорт, и сертификат, он заменяет все давние удостоверения, документы, чеки и другие бумаги. Он – элемент, включающий каждого человека во Всеобщую Компьютерную Систему, регулирующую общественную жизнь. Взаимодействие столь различных по своей природе систем требует определенной стандартизации одной из них. Ключ – как бы «трансформатор», подгоняющий естественный – а стало быть, несовершенный и индивидуализированный – продукт биологической эволюции, каковым является человек, к тончайшему творению кибернетики» (“Limes inferior”).

Миры, описываемые Зайделем, функционируют на основе тотальной лжи. Действительность представляет свое двойное, янусово лицо. Символом римского бога и является – nomen omen – ключ.

В следующем году был издан роман Зайделя “Wyjście z cienia/Выход из тени” — хронологически (в порядке написания) первый. Первоначально планировалось его издание в издательстве “Nasza Księgarnia”, где он был отмечен положительной рецензией внутреннего рецензента – Конрада Фиалковского. Однако следом за этой рецензией появилось тайное мнение, что книга политически неблагонадежна. (Поэтому в издании романа в этом издательстве было отказано и книга вышла в издательстве “Czytelnik”. W.)

Замыслом этого романа Зайдель обязан опять-таки Нидецкой, в рассказе которой “Solidarność/Cолидарность” герои занимаются контрабандной перевозкой муравьев, истребляемых по непонятной причине властями. Источники этого замысла скрываются, однако, глубже – в «Войне миров» Уэллса и «Втором нашествии марсиан» братьев Стругацких.

При издании романа «Выход из тени» Зайдель поблагодарил Нидецкую за творческое вдохновение, хоть и не смог указать название рассказа (цензура); в том же году рассказ Нидецкой был напечатан в журнале “Przegląd Techniczny” под названием “Sztama/Согласие”. В авторском сборнике Нидецкой “Goniący za słońciem/Бегущий за солнцем” рассказ фигурирует уже под своим первоначальным названием.

«Выход из тени» (рабочее название “Kwadratura/Квадратура”) – это, как и “Limes inferior”, история открытия тайны мира, построенного пришельцами из космоса. Героем романа Зайдель избрал юношу – книга писалась в расчете на молодежного читателя. Беззаботный на первый взгляд мир, где все люди живут в достатке, охраняемый загадочными проксами, постепенно раскрывает все больше и больше своих таинственных особенностей. Декларируемая оборона Земли перед жестокими захватчиками оказывается мистификацией, а деление планеты на квадраты и запрет на перемещение между ними обусловлены нуждами не лучшей организации общества, а более надежного контроля над человечеством. Квадраты возглавляют представители местного населения, люди стерегут сами себя, чтобы не провиниться перед пришельцами. «”Wyjście z cienia” – это, коротко говоря, роман о необходимости сохранения веры в силу познавательных возможностей человека, о человеческой тяге к свободе, о потребности в самостоятельном решении своей судьбы как в индивидуальном, так и общественном масштабе».

В 1983 году появился роман “Cała prawda o planiecie Ksi/Вся правда о планете Кси” — вероятно самое эмоциональное и самое мощное по посылу произведение Зайделя; к нему предъявлялось больше всего претензий, относящихся к литературному уровню написания. Зайдель писал тогда очень быстро, издательства принимали все, что он им предлагал. Он имел на содержании двух членов семьи, а болезнь ограничивала его возможности заработка. Вторая причина крылась, несомненно, в предчувствии близкой смерти. Зайдель знал, что его ждет впереди. Петр Холева вспоминает: «Мы были на конвенте под Варшавой, он носил название “Gruzowisko”. Там был Зайдель, был также один наш знакомый врач, которому Зайдель рассказал о результатах своих медицинских исследований и спросил: “Ну и что ты на это скажешь?” “Честно?” “Честно”. “Пиши быстрее”».

Земные посланники должны выяснить причины внезапно наступившего молчания колонистов, отправленных на планету Кси. По пути туда они натыкаются на космический корабль, в котором обнаруживают одного из колонистов, который сошел с ума, но перед этим успел описать в своем дневнике историю захвата власти группой мятежников и начала введения ими новых, диктаторских законов. В книге показан процесс постепенного развращения индивидуума, причастного к осуществлению власти. Зайдель задается также вопросом о возможности коррекции внутреннего содержания общественного устройства.

Размышления на эту тему Зайдель намеревался продолжить в романе, конспект которого носит название “Drugie spojrzenie na planetę Ksi/Второй взгляд на планету Кси”. Оставленные на планете участники инспекционной экспедиции пытаются проникнуть внутрь колонистского общества, чтобы исправить несправедливую систему. Однако это нелегко сделать, имея дело с людьми, чье сознание было изменено в результате тотальной пропаганды; результатом деятельности героев романа оказывается компромисс между благими намерениями «исправителей» и существующими реалиями, требующими новых мифов и легенд.

Подобный выход и подобную конечную дилемму можно найти и в последнем, изданном в 1984 году, романе Зайделя “Paradyzja/Парадизия”. Это произведение было экранизировано для Телевизионного Театра в 1987 году.

Население титульной Парадизии поддерживается в убеждении, что оно обитает на космической станции, кружащей по стационарной орбите вокруг планеты Тартар. Существующая якобы угроза со стороны Земли является официальным поводом ограничения свободы передвижения людей по станции, а опасение перед возможной диверсией (которая в условиях космической пустоты означала бы гибель всего населения) служит оправданием практически тотального надзора над жизнью всех членов общества. На самом деле люди живут в неких огромных резервуарах, покоящихся на поверхности планеты, но анонимные властители не хотят выпускать их на волю, поскольку боятся утраты контроля над ними. Похоже, что рассказом “Adaptacja” Зайдель примеривался к роману.

Первоначальное название – “Trzecie dno/Третье дно” – указывало на степени посвящения в тайну, которыми располагают отдельные обитатели этого мира. «Среди жителей Парадизии можно выделить особ трех категорий осознания, хотя численность каждой из групп не поддается определению. Наверняка очень многие попросту принимают к сведению тот образ мира, который рисуют им с детства: Тартар для них – грозная планета с неустанной борьбой стихий (…) Для этой категории людей сама мысль о несоблюдении субординации означает риск потери своего обычного места в жизни Парадизии, к которому они привыкли как к лучшему из всех возможных.

Вторую группу образуют те, которые догадываются о существовании «лучшего мира», которых не убеждают россказни об ужасах тартарианской природы. Но и он не имеют иного выхода кроме молчаливого повиновения – вот только им тяжелее жить с подозрениями и без надежды проверить их на истинность…

И, наконец, в третью категорию входят те немногочисленные жители Парадизии, которые – подобно, например, мне – знают правду о Тартаре (…) Мы своего рода курьеры, связующие два разлученных, изолированных мира, из которых один не знает о существовании второго, в то время как этот второй целиком господствует над первым» (“Paradyzja”).

Произнесшая эти слова героиня романа не догадывается, что и сама она всей правды не знает. Посланец Земли, писатель Ринах, выводит ее из заблуждения. И возвращается старая проблема Зайделя: нужно ли вмешиваться в создавшуюся ситуацию?

За выстроенную в романах “Cała prawda o planiecie Ksi” и “Paradizja” систему в ответе сами люди, а вот в двух запланированных романах – “Enklawa/Энклав” и “Macki/Щупальца” – в жизнь людей вмешиваются (как это происходит и в романах “Wyjście z cieniu” и “Limes inferior”) инопланетяне. В романе “Enklawa” писатель собирался представить две модели тоталитарного общества. На одной из задуманных планет общество удерживается в послушании силой, на второй поддерживается иллюзия правопорядка и ответственности властей за их действия. В обеих случаях ситуация стимулируется инопланетянами, использующими планеты в качестве экспериментальных полигонов.

В романе “Macki” Зайдель намеревался, описывая Землю, находящуюся под влиянием двух враждующих инопланетных цивилизаций, показать позиции и мотивации людей, сотрудничающих с инопланетянами или выступающих против них. Две разные могущественные расы. Которую из них стоит поддержать – ту, что сильнее, или ту, которая «морально» лучшая, или ту, наконец, которая больше платит?

Темой очередного романа Зайделя под рабочим названием “Kuszenie licha/Пробуждение лиха” должно было послужить поведение общества, где средства массовой информации извращают эту последнюю. Это история о контакте мальчика с представителем инопланетной цивилизации, чей космический корабль претерпел катастрофу. Мальчик мучится сомнениями – должен ли он выдать властям своего нового друга, которого пропаганда выставляет угрозой для всего человечества. Основываясь на личных впечатлениях относительно характера и поведения инопланетянина, мальчик решает предоставить ему укрытие и помогает связаться с соотечественниками.

В последнем из запланированных романов – “Residuum/Остаток” – Зайдель хотел вернуться к проблемам общественных отношений, задаваясь вопросом – возможно ли существование самоуправляющегося, демократического и избавленного от излишних ограничений общества? Земные власти, установившие на планете тоталитарные порядки, хотят доказать, что это пустая мечта, утопия. С этой целью они изолируют жителей одного из островов, создав у них убеждение в том, что весь окружающий мир погиб и они – последние обитатели планеты. Попытки вмешательства в ход эксперимента формируют сюжет произведения.

(Конспекты планировавшихся романов опубликованы в посмертном сборнике произведений писателя “List pożegnalny/Прощальное письмо” (1989). W.)

Представленные выше творческие планы автора “Limes inferior” убедительно доказывают, что Зайдель намеревался продолжить изучение различных моделей общественного устройства, проверить возможности их функционирования и вместе с этим – воздействия системы на индивидуума. Он хотел представить читателю широкую панораму поведения действующих лиц – от героя, поставленного перед выбором жизненного пути, через весьма по-разному реагирующих на систему людей – ее противников, мелких приспособленцев, до тех, которые стоят у власти, консервируют систему. Рассказы и романы Зайделя переводились на немецкий, чешский, русский, венгерский, французский, финский, английский языки.

Он был известен не только на родине, но и за границей, содействуя популяризации польской фантастики, особенно в соседних странах. В этих странах те проблемы, которые разрабатывались в книгах, относящихся к последнему этапу творчества Зайделя, были столь же актуальными, как и в Польше.

5. Итоги конкурса на фантастический грим и макияж «Ты с этой планеты?» подводятся и иллюстрируются на стр. 57-59.

6. В рубрике «Кино и НФ» Дорота Малиновская и Мацей Паровский делятся впечатлениями от посещения очередного фестиваля фантастического и «ужасного» кино (“Wróżenie z Sitges’94/Впечатления от Sitges’94», стр. 60-61); а Вальдемар Чернишевский/Waldemar Czerniszewski рассказывает о фильме американского режиссера Чарльза Рассела «The Mask» и о Джиме Керри – исполнителе главной роли в этом фильме (“Maska – od zera do 100 000 000 $/Маска – от ноля до 100 000 000 долларов”, стр. 62-64).

7. Далее в рубрике «Критики о фантастике» печатается глава из книги американского писателя Стивена Кинга «Dance Macabre» в переводе ПАУЛИНЫ БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 65-66).

8. В рубрике «Рецензии» некто Predator признает право на существование сборнику из двух повестей американского писателя Джека Уильямсона «Легион мертвецов» (Jack Williamson “Legion umarłych”. Tłum. Jolanta Zagrodska i Andrzej Wrobel. “Alfa”, 1993. Серия “Biblioteka klasyki SF «Srebrny Glob»); «разумеется, научный антураж повестей сильно устарел, но их можно читать (и получать при этом удовольствие), как сказки или как комиксы, не обращая особого внимания на неправдоподобие реквизитов или огрехи в развитии сюжетов»;

некто Kunktator приветствует издание сборника из шести рассказов американского писателя Клиффорда Саймака «Необъятный двор» (Clifford D. Simak “Wielkie frontowe podwórze”. Tłum. Andrzej Leszczyński. “Amber”, 1994. Серия “Mistrzowie SF”); «Саймак известен польским читателям, как автор среднего уровня романов, но теперь мы будем о нем говорить, как об авторе прекрасных рассказов»;

некто Anihilator высказывает примерно такое же мнение, представляя читателям журнала сборник из семи рассказов Клиффорда Саймака «Людоед» (Clifford D. Simak “Ludojad”. Tłum. Andrzej Leszczyński. “Amber”, 1994. Серия “Mistrzowie SF”);

некто Reanimator раздраженно откладывает в сторону роман американского писателя Лина Картера «Исполины конца света» (Lin Carter “Giganci zmierzchu swiatu” – это “The Warrior of Worlds End”, 1974. Tłum. Marek Pąkciński. “Amber”, 1994. Серия “Fantasy”); это прямо-таки «компендиум грехов фэнтези и вообще той литературы, которая претендует на эпитет “графоманская”»;

некто Karburator столь же сурово обходится с романом ужасов английского писателя Рэмси Кэмпбелла «Башня страха» (Ramsey Campbell “Wieża strachu” – это “Ancient Images”, 1989. Tłum. Beata Jankowska-Rosadzińska. “Rebis”, 1994); «интересный замысел загублен на корню. Кэмпбелл оказался не в состоянии создать ни одного правдоподобного героя, да и развитие им сюжета оставляет желать много лучшего» (стр. 67).

Далее Яцек Собота/Jacek Sobota дает высокую оценку (вслед за Сапковским, кстати) первому тому трилогии американского писателя Джека Вэнса «Лайонесс» -- «Сад принцессы Сулдрун» (Jack Vance “Lyonesse. Ogród Suldrun”. Tłum. Agneszka Dłużak. “Rebis”, 1994. Серия “Fantasy”), отмечая мастерские отсылки к кельтской и скандинавской мифологии, глубокую укорененность текста в литературной традиции и прекрасное чувство юмора его автора;

Яцек Дукай/Jacek Dukaj, оценивая роман английского писателя Клайва Баркера «Большое секретное представление»(Clive Barker «Wielkie sekretne widowisko».—это “The Great and Secret Shaw”, 1989. Tłum. Bożena Bańska. “Rebis”, 1994.), находит, что он несколько уступает в темпе развития сюжета роману «Сотканный мир» (если там с начала и до конца понятно, о чем идет речь, и все в целом сосредоточено вокруг оси сюжета, то здесь восприятию мешает некоторая хаотичность изложения, длинноты, нить сюжета то и дело рвется, читатель ее теряет – в результате сюжет даже пересказу дается с трудом), однако тут же налицо и легкость пера, и великолепно написанные диалоги, и визуальные фейерверки, и многозначность представляемого уродства, и воистину баркеровская поэтика страданий и будоражащая воображение непосредственность описаний, а также внедрение в современную действительность элементов жестокой сказки и логики этой сказки;

Марек Орамус/Marek Oramus, считай, превозносит роман Томаша Колодзейчака «Кровь и камень» (Tomasz Kołodziejczak “Krew i kamień”. “Przedświt”, 1994. Серия “Biblioteka Voyagera”), утверждая, что хотя сюжет романа типичен и не столь уж существенен, описанный в книге мир не может не привести в восхищение. Он почти полностью лишен типичных атрибутов фэнтези. На планете, где развертывается действие романа, нет привычных нам металлов, а значит, нет и мечей, а оружием служат в лучшем случае кремневые топоры. А также тяжелые каменные секиры, молоты, палицы, булавы – словом, все то, чем можно размозжить голову и переломать кости. Далее: нет лошадей, а значит, нет и конницы. Из зверья важнейшие роли играют собаки, соколы и голуби. Никто – обратите внимание! – никто не слоняется тут и там в поисках магических артефактов, дарующих могущество любому придурку, на них наткнувшемуся. Нет магических знаков, нет складывания пальцев или сплетения конечностей в замысловатые фигуры, высвобождающие невиданные силы. Никто не бормочет заклинания. Рун нет тоже. «Да что же, черт побери, там есть?» -- спросит потерявший терпение читатель. И вот оно – главное достоинство романа: стольких ключевых для фэнтези элементов нет, а роман прямо-таки брызжет удивительными реквизитами, хитроумными замыслами, сложными ситуациями, великолепными описаниями. И магия в нем есть, но это тонкая магия, чье происхождение не известно и действие мало ведомо. И для ее высвобождения требуется не щелканье пальцами или декламация волшебных формул, а тесное единение с силами природы;

Яцек Вуйцяк/Jacek Wójciak деловито разбирается с очередными томами саги «Клан пещерного медведя» американской писательницы Джин Ауэл: «Долина лошадей» и «Охотники на мамонтов» (Jean M. Auel “Dolina koni”. Tłum. Marcin Duch; “Lowcy mamutów”. Tłum. Małgorzata Koraszewska. “Zysk i S-ka”, 1994), где ему не нравится разве что слишком быстрая и поэтому малоправдоподобная эволюция героев (стр. 69).

9. В конце 1993 года в Германии вышло из печати важнейшее произведение польской социологической фантастики 1980-х годов – роман «Limes inferior» Януша Зайделя – в переводе на немецкий язык РОСВИТЫ МАРТИН-БУШМАН/Roswitha Martin-Buschmann и с большим послесловием Эрика Симона/Erik Simon.

В рубрике «Критики о фантастике» под заголовком «Argoland über alles» размещен подготовленный Гжегожем Янушем/Grzegorz Janusz обзор откликов немецкой периодической печати на это событие (стр. 70-71).

Здесь же, под заголовком «W stronę Alicji/В сторону Алисы», напечатано интервью, которое Мацей Паровский взял у переводчицы (стр. 70-71).

Интересен тот факт, что перевод готовился еще для ГДР-овского издательства «Das Neue Berlin», где вплоть до объединения Германии работал Эрик Симон. И это самое объединение скорее задержало, чем ускорило издание романа.

10. В рубрике «Наука и НФ» размещена статья Збигнева Солтыса/Zbigniew Sołtys «Geny i nieśmiertelność/Гены и бессмертие» о путях развития современной генетики с целью достижения поставленной в заголовке цели (стр. 72-73).

11. В рубрике «Felietony» Анджей Сапковский/Andrzej Sapkowski печатает под заголовком «Nomen est omen» первую часть своего получившего в дальнейшем широкую известность «Пособия для авторов фэнтези» (стр. 74), Анджей Колодыньский/Andrzej Kolodyński в эссе «Powrót zza grobu/Возвращение из могилы» (стр. 75) размышляет над возможностями современного кино, способного с помощью компьютерной техники доснять фильм после гибели актера, исполнявшего главную роль (случай Брэндона Ли и фильма “Ворон”), а Адам Холлянек в реплике «Porzundek musi być» (стр. 75) язвительно откликается на телевизионную дискуссию, в которой прозвучало мнение о том, что следует «упорядочить» то, что предлагается ныне читателям и зрителям.

12. Далее расположен короткий комикс ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski под игривым названием «Mad Marx/Безумный Маркс» (стр. 76).

13. В рубрике «Список бестселлеров» за ноябрь 1994 года наряду с книгами Сапковского и Колодзейчака фигурирует первый том нового собрания сочинений Станислава Лема – “Powrót z gwiazd”. Книга хоть и медленно, но все же распродается. Судя по всему, в 1995 году на издательском небосклоне НФ будут гореть лишь три звезды: “Amber”, “Rebis” и “Zysk i S-ka”. Правда, уже один лишь “Amber” анонсирует издание аж 150 наименований НФ (стр. 78).

14. Завершают номер внушительный каталог книг, высылаемых по почте варшавским магазином «NS», и подборка выдержек из читательских писем в рубрике «Кому, кому» (стр. 78-80).

15. И таки да: номер журнала стоит в розницу 2,5 злотых (т.е. 25 000 злотых старыми – прошла денежная реформа). Напомню, что предыдущий, декабрьский номер журнала стоил 24 000 злотых…